| ПИТЕР - ПРОСТАК
Жил в одной деревне парень. Жил он вместе с матерью, старухой вдовой, а
звали его Питер. Был он малый добрый, статный, сильный, но слишком уж
простоватый. Материнских кур и то едва умел пересчитать, а их и
всего-то было два десятка. Если он что-нибудь покупал, хоть на три
пенса, то никак не мог сообразить, сколько ему полагается сдачи с
шиллинга. А когда ходил на базар, ни разу не обошлось без того, чтобы
его не надули. Нельзя сказать, что он был лентяй, просто бедняге Питеру
ума не хватало. - Эх, мама,- говаривал Питер,- будь я хоть чуточку поумней, я бы не был для тебя такой обузой! -
Да, Питер, - отвечала мать со вздохом, - что и говорить, умом тебя бог
обидел, но малый ты хороший, да и силенок у тебя на двоих хватит, так
что не печалься. Лучше сбегай наверх и принеси мне три пуговицы - надо
мне их к твоей куртке пришить. Да запомни хорошенько - три принеси. Не
две и не четыре, а три! Но все равно Питер мучился, что он такой
глупый, и то и дело приставал к матери, сетуя на свою глупость, пока,
наконец, мать не сказала ему: - Ну, если тебе так уж хочется
поумнеть, ступай к мудрой старухе вещунье, что живет на холме. У нее,
говорят, ума палата и всякие волшебные книги есть, и порошки, и
снадобья. Может, она и тебе ума прибавит. Вот Питер кончил свою
работу и тронулся в путь. Взобрался на вершину холма и увидел хижину
вещуньи. Из трубы валил дым, а на пороге спал черный кот. "Хорошая примета”, - подумал Питер и постучал в дверь. Никто
не ответил. Тогда он осторожно приподнял щеколду и заглянул в комнату.
Спиной к нему у огня сидела старуха и что-то помешивала в черном
чугунке. Она не обернулась и ни слова не вымолвила, но Питер все-таки
вошел и сказал: - Добрый день, бабушка! Хороша погодка нынче, а? Старуха не ответила; только все что-то помешивала в чугунке. - Завтра, может, дождичек пойдет, - продолжал Питер. Старуха опять ничего не ответила. - А может, не пойдет,-добавил он, не зная что еще сказать. Но старуха, ни слова не говоря, все мешала и мешала в чугунке. -
Ну, насчет погоды я все сказал, - проговорил Питер. - Теперь можно и о
деле. Я, видите ли, малость простоват, вот и пришел к вам. Может, вы
мне чуточку прибавите ума, потому что… - Ума? - переспросила
старуха. Она отложила ложку и в первый раз взглянула на Питера. - Что
ж, изволь! Только вот какой ум тебе надобен? Если королевский ум, или
солдатский, или учительский, тут я помочь не могу. Ну, говори, какой
тебе ум нужен? - Обыкновенный, - ответил Питер. - Не маленький, не большой, а как у всех соседей. -
Хорошо, - сказала вещунья. - Будет у тебя такой ум, только сначала
принеси мне сердце того, кого ты любишь больше всего на свете. Понял? А
когда принесешь, я загадаю тебе загадку, чтоб узнать, то ли ты принес,
что я велела. Ну, теперь ступай! И, не дожидаясь ответа, она сняла с огня чугунок и унесла его в каморку за кухней, так что Питеру только и оставалось, что уйти. Стал он спускаться с холма и все думал да раздумывал о словах мудрой вещуньи. "Сердце того, кого я люблю больше всех на свете… - повторял он про себя. - Об чем это она?” Не часто приходилось Питеру так ломать себе голову. Вот вернулся он домой и повторил матери слова старухи. Мать подумала-подумала и говорит: - По-моему, ты больше всего на свете любишь жирную ветчину. Давай зарежем старую свинью, а сердце ее ты отнесешь вещунье. Зарезали старую свинью, вынули у нее сердце, и на другой вечер Питер понес его в хижину на холме. Вещунья сидела в кресле у огня и читала огромную книгу. Она не подняла головы, а Питер положил свиное сердце на стол и сказал: - Вот, я принес сердце того, кого люблю больше всего на свете. Годится? Старуха оторвалась от книги. - Без ног, а бежит - что такое? - спросила она, - Ну-ка ответь! - Без ног, а бежит? - переспросил Питер, почесал затылок и стал думать. Думал-думал, даже голова заболела. А старуха опять принялась за книгу. Наконец Питер вымолвил: - Вот что я скажу. Не знаю я, и все тут! - Ну, выходит, ты принес не то, что я велела, - сказала старуха. - Забирай, что принес, и уходи. Бедный Питер взял свиное сердце и повернул домой. Вот
подошел он к своему домику, видит - у дверей толпа собралась, женщины
плачут. Питеру сказали, что мать его занемогла и сейчас лежит при
смерти. Он вошел в дом и закрыл за собой дверь. Старуха уже совсем ослабела, и Питер понял, что теперь ей ничем не поможешь. Стал на колени у кровати и взял руку матери. -
Простись со мной, сыночек, - зашептала мать. - Скоро я тебя покину. Но
ты ведь уже побывал у вещуньи и, должно быть, поумнел немножко, так что
теперь сможешь сам о себе заботиться. У Питера не хватило духу
сказать матери, что ничуть он не поумнел - даже загадку вещуньи
разгадать не смог. Он только поцеловал мать и сказал ей: - Все равно, мама, я буду горько тосковать по тебе. Прощай, мама, милая! Прощай. - Прощай, сынок, - сказала старуха. Улыбнулась Питеру, закрыла глаза и умерла. Долго
стоял Питер на коленях у ее постели и все плакал и плакал, никак
успокоиться не мог. И тут он вспомнил, как мать о нем заботилась, как
ухаживала за ним, когда он был маленьким, как лечила его ссадины и
ушибы, как чинила ему одежду, кормила его и разговаривала с ним по
вечерам. "Как же мне теперь жить без нее? - думал он. - Ведь я любил ее больше всего на свете”. И тут он вспомнил слова вещуньи. "Принеси мне - сказала она, - сердце того, кого ты любишь больше всего на свете”. - Нет, ни за что, ни за какой ум! - воскликнул Питер. Но
на другое утро он сообразил, что можно и не вынимать сердце у матери, а
просто отнести ее на холм к вещунье. Ведь как раз теперь ему особенно
недоставало умной головы на плечах. И вот положил Питер свою мать в
мешок и отнес ее на холм. Не тяжелая оказалась ноша - покойница была
маленькая, щупленькая, а у Питера силы хватало на двоих. Внес он мать в
хижину к вещунье и сказал: - Ну, теперь я вам принес то, что мне
дороже всего на свете. Вот моя покойная родная мать. Так что прибавьте
мне ума, как обещали. - А ты вот что скажи мне, - промолвила мудрая вещунья. - Что такое - желтое, сияет, а не золотое? - Желтое, сияет, а не золотое?.. - повторил Питер опешив. - Это… это… Но, хоть убей, не мог придумать ответа и, наконец, сказал: - Не знаю. - Ну так и нынче не поумнеешь! Да ты, я вижу, и впрямь простачок. Должно быть, так никогда и не наберешься ума. Питер
взвалил на спину мешок с матерью и вышел. Но домой ему возвращаться не
хотелось - очень уж тяжко было у него на душе. Сел он у дороги и горько
заплакал. Вдруг кто-то окликнул его нежным голосом. Он посмотрел, видит - стоит хорошенькая девушка и с ласковой улыбкой глядит на него. - Что с тобой? - спросила она. - Такой здоровый детина, а плачешь! -
Я простачок,-ответил Питер,-ума в голове не хватает. А тут еще горе
навалилось - мать моя умерла, оставила меня одного-одинешенька. Как же
мне теперь жить-то - ума не приложу! Кто будет меня кормить, и одежу
мне шить, и на базар ходить? А горше всего, что некому теперь
поговорить со мной да утешить меня в беде. - Я тебе помогу,- сказала
Дженни - так звали девушку. - За таким простачком, как ты,
присматривать нужно. Хочешь, я пойду с тобой и буду о тебе заботиться? -
Ну что ж, пожалуй, если тебе так хочется, - ответил Питер. - Только ты
сама скоро увидишь, что я дуралей, каких мало, да таким и останусь,
если не удастся как-нибудь ума себе нажить. - Это ничего! - сказала Дженни. - Как говорится: чем глупее жених, тем покладистей муженек. Хочешь взять меня в жены? - А стряпать ты умеешь? - спросил Питер. - Конечно! - ответила Дженни. - А шить и штопать? - Ну еще бы! - А считать яйца? А складывать фунты, шиллинги и пенсы? - Умею, все умею! - Что ж, если ты согласна выйти за меня, - сказал Питер, - я на тебе женюсь. И они пошли в деревню вместе. Вот схоронили мать Питера; поплакала по ней деревня, а потом Питер и Дженни обвенчались и зажили вместе в его домике. Как
ни прост был Питер, а вскоре уразумел, что жена ему досталась на славу.
Она стряпала и шила, чинила и мыла, да все так весело и охотно, а
главное - умела позабавить Питера и шуткой и лаской. Правда, и Питер
оказался неплохим мужем. Он тоже работал весело и хорошо. Лишь бы
думать не приходилось, а то все ему было нипочем - и тяжелые ноши и
длинные дороги. Короче говоря, молодые чувствовали себя самыми
счастливыми и довольными во всей деревне. - Знаешь что, Дженни! -
сказал как-то вечером Питер. - Я понял, что тебя я люблю больше всего
на свете. И тут его словно осенило. - Слушай, - продолжал он, -
неужто вещунья хотела, чтобы я тебя убил и твое сердце ей принес? Как
ты думаешь, Дженни, неужто она это самое и думала? - Вряд ли, -
ответила ему жена. - Конечно, нет! Да она и не говорила, чтобы ты
кого-нибудь убивал… А что если тебе отвести меня к ней живую, как я
есть, с сердцем и всем прочим? - Здорово придумала! - обрадовался
Питер. - И как это я сам не сообразил? Ладно, пойдем вместе. Но,
постой, сначала посмотрим, умеешь ты разгадывать загадки или нет. Ну-ка
скажи, что такое - без ног, а бежит? - Река, - ответила Дженни. - Нетрудно догадаться! -
Река? - повторил простачок. - Так оно и есть! И как это я сам не
догадался? Ну, теперь вот что ты скажи: что такое - желтое, сияет, а не
золотое? - Солнце! - ответила Дженни, недолго думая. - Да я и пятилетней девчонкой разгадала бы эту загадку! -
Солнце? - переспросил Питер удивленно. - А ведь правда - и сияет, и
желтое, но не золотое. Что за голова у тебя, Дженни! Во всей Англии не
найдется жены умнее тебя. Идем скорей, может, старуха немножко прибавит
мне ума, чтобы я твоим ровней стал. И вот поднялись они вместе на холм и застали вещунью дома. -
Бабушка, - сказал Питер, - наконец-то я привел вам ту, кого люблю
больше всего на свете. Вот она сама, и сердце ее, и все прочее. И уж
если вы и теперь мне ума не прибавите, значит вы не мудрая вещунья, а
просто плутовка и обманщица! - Садитесь оба! - приказала старуха. - Молодые сели, а вещунья повернулась к Питеру и сказала: - Слушай мою загадку и попробуй ее разгадать. Кто родился без ног, отрастил две, а потом четыре? Бедняга Питер думал-думал, ничего не придумал. Тут Дженни шепнула ему на ухо: - Головастик! Ответь - головастик. - Головастик! - выпалил Питер. -
Верно, - сказала старуха. - Ну, я вижу, что теперь ума у тебя хватает,
и ум тот весь у твоей жены в голове. Когда жена умная, мужу много ума
не надобно. Иди себе с богом и больше ко мне не приставай. Питер и Дженни встали, поблагодарили старуху и отправились восвояси. Когда они спускались с холма, Дженни тихонько напевала, а Питер молчал и только затылок почесывал. - О чем ты думаешь? - ласково спросила Дженни. Питер перестал скрести затылок, но ничего не ответил. Наконец повернулся к жене и сказал: -
Думаю я о том, как я горжусь, что у меня такая на редкость умная
женушка. Ведь ты сумела ответить вещунье как надо. А я все-таки никак
не могу понять, почему тот, кто родился без ног, потом отрастил две,
потом четыре, называется головастиком? Все думаю да гадаю, а понять
никак не могу. Не могу, и все тут!
| |