| ПАН И СКАЗОЧНИК
Один богатый пан очень любил сказки слушать. Бывало, кто ему что ни наплетет, он все правдой считает. Захотелось
этому пану такую сказку послушать, какой бы он не поверил. И объявил он
повсюду: "Если кто расскажет мне такую сказку, чтобы я сказал: врешь,
дам тому тарелку золота". Нашелся один такой сказочник. Звали его Янка. Приходит он к пану: — Ставь, пан, тарелку золота, буду сказывать сказку. Поставил пан на пол тарелку золота, а сам уселся в кресле и закурил трубку с длинным чубуком. — Ну, рассказывай. Только смотри, как бы вместо золота розог не получить. Присел Янка на корточки перед тарелкой и начал рассказывать: —
И чего, панок, на свете-то не бывает! Вот какой случай со мной вышел
однажды. Было это в то время, когда мой отец еще и на свет не родился.
Жил я с дедом. Делать дома нечего, вот дед и отдал меня к одному
хозяину пчел пасти. А было у того хозяина целых пятьдесят колод пчел.
Надо каждый день поутру пересчитать их и на пастбище гнать. А вечером
пригнать, опять пересчитать, подоить да в ульи загнать. И хозяин мне
твердо сказал: "Ежели ты хоть одну пчелу потеряешь, то не заплачу тебе
за целый год”. Вот какая была нелегкая работа! — Все может быть,— соглашается пан. Глянул Янка на тарелку золота и продолжает рассказывать: —
Однажды пригнал я пчел с пастбища, пересчитал: нету одной пчелы...
Батюшки-светы, быть беде! Я бегом назад — пчелу искать. А уже вечереть
начало. Я туда, я сюда — нету пчелы. Вдруг слышу — где-то пчела ревет.
Смотрю — за рекой семь волков напали на мою пчелу. А она, бедняжка, от
них изо всех сил отбивается, не сдается. Бросился я на помощь пчеле.
Прибежал к реке — нет переправы. Что делать? А тут вот-вот волки пчелу
разорвут. Я, долго не раздумывая, схватил себя за чуб, раскачал — и
гопля через реку! Но до другого берега не долетел — упал посреди реки и
камнем пошел ко дну. Опамятовался кое-как и начал искать дорогу, чтобы
наверх выбраться. А тут, как назло, на дне реки кто-то костер развел да
такого дыму напустил, что прямо глаза ест, даже рыба носом сопит и
дороги из-за дыма не видать. Иду это я ощупью, глядь — медведь стоит.
Хотел я схватить его за хвост, да он ко мне головой повернулся. Я сунул
ему руку в горло, добрался до хвоста и за него ухватился. Испугался
медведь да как рванется наверх — ну, и вытащил меня. Сам бросился с
перепугу в лес, а я на берегу остался, да не на том, что надо. Тут
схватил я себя опять за чуб, раскачал еще посильней, чем в первый раз,
и — прыг на другой берег! — Мало ли чего на свете не бывает,— говорит пан.— Может, и правда. —
Правда-то правда, пане, да, пожалуй, с изъяном. Ну так вот. Перескочил
я на другой берег, да с разбегу так грохнулся оземь, что по самый пояс
увяз. Я и туда, и сюда — не выбраться. Без лопаты, думаю, ничего не
поделаешь. Побежал домой, схватил лопату — и назад. Откопал себя и бегу
на помощь пчеле. Прибежал, отогнал волков, а пчела уже и ноги
протянула: задрали ее волки, пока я туда да сюда бегал. Что делать?
Прикрыл я пчелу веткой, чтоб волки не съели, а сам пошел к хозяину. "Беда",
— говорю. "А что за беда?" — спрашивает хозяин. "Волки пчелу задрали".
Как рассердился хозяин, как затопал на меня ногами: "Теперь не дам тебе
ни гроша!" Молчу я. Виноват. Посердился хозяин и спрашивает: "А
волки еще не съели пчелу?” — "Нет”.— "Ну, это хорошо, что хоть пчела-то
цела. Поедем заберем”. Запрягли мы две пары волов, поехали. На
лугу сняли шкуру с пчелы, порубили мясо на куски и привезли домой. Дома
засолили — целых двенадцать бочек вышло. Весь год ели мы то мясо с
хозяином. — Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда. —
Ну, а как кончился год, хозяин прогнал меня и не заплатил и ломаного
гроша. Только выпросил я у него кусок воску. Вылепил я из того воску
лошаденку, сел на нее и поехал к деду, ведь отца-то у меня еще не было.
Еду, еду — приехал в лес. А тут и есть захотелось. Потянул носом — чую,
на елке жареным пахнет. Подъехал я к елке, а там в дупле жареные дятлы
пищат. Ну, голод не тетка. Полез я в дупло за дятлами. Лезу рукой — не
влез, лезу ногой — не влез, лезу головой — не влез, бросился всем
туловищем — влез. Наелся там дятлов сколько хотел — и назад. Лезу рукой
— не вылезу, лезу ногой — не вылезу, лезу головой — не вылезу, всем
туловищем понатужился — тоже не вылез. Вспомнил я, что у хозяина за
лавкой топор лежал. Побежал, взял топор, прорубил в дупле дырку
побольше да и вылез. — Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда. —
Вылез я, сел на лошадку, заткнул топорик за пояс и еду дальше. А
топорик тяп да тяп, тяп да тяп... Вдруг лошадка стала — и ни с места.
Оглянулся я — половины лошадки нету: обрубил ее топорик! Чтоб тебе
пусто было! Вырезал я палку из ракиты, сшил лошадку да и еду опять. А
ракита вдруг стала расти и расти — выросла до самого неба. Ну, думаю,
полезу на небо, погляжу, что там делается. Пан перестал пыхтеть трубкой: — И что же ты там видел на небе? —
Чего я там только не видел, пане! Иду я это по небу, а в одной хате
святые вечеринку справляют: пьют, гуляют, веселые песни распевают.
Хотелось мне к ним зайти, да нет, думаю, с пьяными лучше не
связываться, а то еще тумаков надают. Иду дальше. В другой хате святой
Микола храпит под столом, словно пшеницу на базаре продал. Видно,
порядком хлебнул. — Мало ли чего на свете не бывает! Может, и правда,— говорит пан. —
И верно, что правда! Своими глазами видал. Зашел я к Миколе, думал —
может, чем поживлюсь. Да где там! Бутылки на столе пустые, хлеба ни
крошки. Покрутился я, вижу — валяется возле хозяина золотая шапка.
Возьму, думаю, хоть Миколину шапку. Зайду где-либо по дороге в корчму,
меня за нее и накормят. Взял я шапку — и назад. А тут Микола проснулся,
начал шапку искать. А ее нету. Наделал он крику-шуму... Надо, думаю,
домой бежать, а то поймают — от беды не уйти. А тут никак не найду того
места, где ракита на лошадке растет. Я и туда, и сюда — нету ракиты.
Вдруг вижу — святые на току гречиху веют, мякина так по всему небу и
рассыпается. Давай я ее ловить да веревку вить. Свил, привязал одним
концом к небу и начал на землю спускаться. Спустился к другому концу
веревки, а земли все не видать. Повис я меж землею и небом. Хорошо еще,
что со мной топорец-то был. Возьму это я отрублю конец веревки, снизу
подточаю и дальше спускаюсь. — Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда. —
Точал я этак, точал, да и не приметил, как сквозь землю проскочил и в
аду очутился. Иду по аду, разглядываю, как там и что. Вдруг вижу: ваш
покойный батюшка — худой, босой, оборванный — свиней пасет. Вытаращил пан глаза, трубка изо рта выпала: — Врешь, хам! Не может этого быть, чтоб отец мой да свиней пас! А Янка хвать тарелку с золотом — и за двери!
| |